Феникс в огне - Страница 93

— Это подождет, по крайней мере до тех пор, пока я лично не увижу эти предметы, не прикоснусь к ним, — сказал Блэки.

При этом он так посмотрел на свои руки, словно они уже сжимали сокровища.

— Считается, что в этих предметах скрыта тайна возврата в прошлую жизнь.

Эсме не понимала увлечения Блэки и остальных членов клуба вопросом переселения душ. Их нынешняя жизнь была весьма успешной, так какое же им дело до того, кем они были раньше, если это «раньше» действительно существовало?! Разве им не достаточно того, что они добились всего, к чему стремились, стали самыми влиятельными людьми в Нью-Йорке?

Даже ее брат Перси был одержим этими раскопками в Риме, но имел на это свои причины. Он опасался смятения, которое обязательно возникло бы, если бы этот археолог Нили нашел то, что искал. Этим летом Эсме получила от брата несколько очень тревожных писем. Он дрожащей рукой исписывал страницу за страницей, излагая свои подозрения относительно дяди Дэвенпорта, теперь ставшего их отчимом, и свое беспокойство за сестру. Перси писал, что он часто болеет. Его терзали внезапные мучительные боли в желудке, причину которых врач определить не мог. Письма от него приходили регулярно, но три недели назад он внезапно перестал писать. Эсме хотелось надеяться, что брат просто отправился в путешествие. Может, он спешил в Рим, чтобы увидеться с ней, исцелиться здесь от своей болезни?

— Разве тебе не хочется узнать, кем ты была в прошлом? — спросил Блэки.

— Христос воскрес. Мама говорит, это все, что нужно знать о воскрешении мертвых.

— Но ведь все-таки тебе немножечко любопытно, да?

— Может быть, самую малость.

Он рассмеялся, привлек Эсме к себе и в полумраке вечернего солнца, пробивающегося сквозь занавески, поцеловал ее в губы. У нее мелькнула мысль, как же сильно довлела над ним мысль о возможной неудаче раскопок. Уже давным-давно Блэки не был с ней интимно близок.

Его губы скользнули от ее рта вниз по шее, пальцы тем временем неуклюже возились со шнуровкой корсета бледно-лилового платья, обнажая ее грудь. Эсме охватила сладостная дрожь. Блэки прошелся шершавым языком по коже вокруг соска. Ветерок, ворвавшийся в окно, прикоснулся к месту поцелуя и обдал его приятной прохладой. Любовник обхватил ее груди так, словно это были драгоценные камни.

— Ты просто прекрасна! — прошептал он, склонился к ней и поцеловал в губы.

Этот женатый мужчина с тремя детьми утверждал, что до встречи с Эсме никогда не заводил себе случайных любовниц, чтобы доказать свою мужскую силу. По его словам, в отличие от большинства мужчин его класса и положения в обществе, у него был строгий моральный кодекс, которого он неукоснительно придерживался.

Услышав это признание, Эсме рассмеялась и обозвала его моральным преступником.

То время, когда Блэки вступил в схватку со своими принципами и потерпел поражение, было для нее самым счастливым. Ей доставляло наслаждение смотреть на то, как он становился беспомощным в ее объятиях. Как правило, мужчины совсем не умеют владеть собой, хотя и кичатся обратным.

— Ты превратила меня в язычника, — сдавленным от вожделения голосом промолвил Блэки. — В идолопоклонника! — прокричал он и указал в окно. — Там стоят древние римские храмы, в которых совершали богослужения настоящие язычники, — прошептал он. — Но я боготворю тебя.

Археолог приехал на виллу в приподнятом настроении, что было объяснимо. Этот маленький человечек с опаленным солнцем, обветренным лицом и взъерошенными темными волосами был одет в нескладно сидящий костюм, который давно не гладили. Его ботинки забыли, когда их чистили в последний раз. Одежда и уход за собой требовали времени, которое Уоллес Нили полностью посвящал своему любимому ремеслу. По предыдущим встречам Эсме знала, что он может поддерживать разговор только в том случае, если речь идет о Древнем Египте или Риме и о раскопках, которыми он занимался. Но сегодня это не имело никакого значения. Ни о чем другом никто все равно не хотел говорить.

Блэки разыграл целый спектакль. Он встретил Нили учтивым поклоном, потчевал его превосходным вином и дорогими яствами. Этот умник обхаживал археолога точно так же, как занимался сексом с Эсме, сдерживая кульминацию до тех пор, пока у него больше не оставалось сил терпеть.

Затем, когда Нили полностью расслабился, а Блэки уже не мог больше ждать, он попросил Эсме их извинить. Прежде чем она успела возразить, ее любовник увел Нили в библиотеку.

Эсме увидела, как за ними закрылись двустворчатые двери, и в отчаянии топнула ногой.

«Неужели Блэки полагает, что в его силах не дать мне посмотреть на это так называемое сокровище? Особенно после всего того, что я вынесла за эти месяцы, выслушивая проникнутые тревогой рассказы о нем!

Тетя Айрис строго отчитала бы меня за то, что я вышла на улицу с голыми плечами. Но она ни о чем не узнает, потому что уже поднялась к себе наверх и легла спать».

Эсме пробралась на веранду и через щелку в занавесках увидела, как Блэки зажег второй подсвечник и поставил его на письменный стол в библиотеке. Дрожащее пламя свечей осветило археолога, который развязал старый кожаный мешочек. Как только содержимое мешочка оказалось на столе, Блэки шагнул вперед, чтобы лучше видеть, и загородил собой находку.

— Этот мусор и есть то, что мы искали? — презрительно спросил он.

Блэки взял свой бокал и вылил вино на то, что держал в руке, прямо здесь, в библиотеке, не заботясь о том, что может испортить замечательную кожу на крышке стола.