Феникс в огне - Страница 2

Юлий сильно надавил на края страшной раны, чтобы остановить кровотечение. Ему страстно хотелось, чтобы вывалившиеся внутренности вернулись на место, рассеченные нервы, кровеносные сосуды и ткани срослись, однако добился он только того, что его руки оказались перепачканы горячим липким месивом.

— Где девственницы?

Этот голос ворвался в храм без предупреждения, подобно извержению Везувия. За ним последовал громовой хохот, раскатившийся по всему замкнутому пространству нефа.

Сколько же здесь воинов?

— Давай лучше искать то добро, ради которого мы сюда пришли, — послышался второй голос.

— Подожди, сначала я хочу насладиться хотя бы одной девственницей. Где эти целомудренные шлюхи?

— Сначала сокровища, похотливый ублюдок!

Снова прогремел смех.

Значит, сюда пожаловал не одиночка. Храмом овладел целый легион.

Воины громко переговаривались между собой. Их разговоры перемежались криками, ругательствами и требованиями пролить кровь.

Что ж, пусть они обыскивают храм, пусть тратят впустую силы. Эти люди пришли слишком поздно. Здесь не осталось язычников, которых можно было бы обратить в истинную веру. Здесь нечего грабить, поскольку сокровищ больше нет, и здесь некого насиловать. Все женщины или уже убиты, или надежно спрятаны.

— Нам нужно уходить, — снова прошептал Драконт и попытался приподняться.

Брат задержался здесь, желая убедиться в том, что все остальные успели благополучно покинуть храм. Ну почему он, почему Драконт?

— Тебе нельзя двигаться. Ты ранен, — вырвалось у Юлия.

Он не знал, как сказать брату о том, что половина внутренних органов уже находится за пределами его тела.

— Тогда брось меня. Ты должен ее найти. Надо спасти ее и сокровища. Никто, кроме тебя…

Теперь речь шла уже не о священных реликвиях, а о тех людях, которые отчаянно в нем нуждались, — о женщине, которую он любил, и о его родном брате. Судьба требовала от Юлия принести в жертву одного из них ради спасения другого.

«Я не могу допустить, чтобы она умерла, и не могу бросить тебя умирать».

Однако как же он сможет жить с этим решением, каким бы ни был его выбор?

— Глядите-ка, что я тут нашел, — послышался голос какого-то воина.

Величественный зал наполнился злорадными воплями, но весь этот гвалт перекрыл один пронзительный вопль. Кричала женщина, объятая ужасом.

Юлий на четвереньках выбрался из прохода, спрятался за колонной и всмотрелся в полумрак нефа. Тела женщины он не разглядел. Видны были только ее бледные ноги, которые бились в страшных судорогах. Воин, взобравшийся на нее, раскачивался так усердно, что под женщиной уже натекла лужица крови.

Кто эта несчастная? Она забрела сюда в надежде найти в старом храме укромную гавань, но обнаружила, что попала в ад? Можно ли ей помочь? Напасть на воинов, сыграв на внезапности? Нет, их слишком много. Юлий насчитал по меньшей мере восьмерых. Мерзкая забава привлекала к себе внимание, и все новые воины, оставив на время поиски сокровищ, стекались сюда, чтобы подбодрить своего товарища.

Что произойдет с Драконтом, если он оставит его здесь одного?

Но тут этот вопрос потерял смысл, потому что Юлий почувствовал, как сердце брата остановилось под его ладонью. Он принялся ритмично нажимать Драконту на грудь, тщетно стараясь вернуть его к жизни, потом склонился и стал дышать ему в рот, проталкивать в легкие воздух.

Юлий долго прижимался губами ко рту брата, обнимая его за плечо, и наконец расплакался. Он сознавал, что теряет драгоценные секунды, но ничего не мог с собой поделать. Теперь ему больше не нужно было выбирать. Он мог идти к женщине, которая ждала его у городских ворот.

Он должен был к ней идти.

Юлий старался не привлекать к себе внимания. Он опустил на пол тело Драконта, попятился назад, наткнулся спиной на стену и пополз вдоль нее. Впереди между колоннами был разрыв. Если ему удастся незаметно добраться туда, то он будет спасен.

Тут Юлий услышал, как один из воинов окликнул его и приказал остановиться.

Беглец решил, что он сделает все возможное для того, чтобы спасти свою возлюбленную. Даже если он и не добьется этого, то дорого продаст свою жизнь. Юлий не обратил внимания на приказ и продолжал двигаться вперед.

Воздух на улице был пропитан густым черным дымом, от которого у него сразу же загорелись легкие и стали слезиться глаза. У Юлия не было времени выяснять, что же подожгли погромщики на этот раз. Он бежал по неестественно притихшей улице, едва разбирая дорогу перед собой. После какофонии недавней кровавой сцены ему было страшно слышать собственные шаги. Эти звуки могли выдать его, однако Юлию приходилось идти на риск.

Он представил себе возлюбленную, которая сейчас ждала его в темном склепе, считала минуты, скорчившись в три погибели, и с тревогой подумал, что она станет переживать по поводу его задержки и начнет терзаться мыслями о худшем. Ее мужество всегда было непоколебимым. Даже сейчас Юлию было трудно представить ее испуганной. Однако ситуация выходила далеко за рамки всего того, с чем ей приходилось иметь дело до этого. Вина за это лежала исключительно на нем. Они пошли на слишком большой риск ради друг друга. Он должен был быть сильнее.

Сейчас по его вине на кону оказалось все то, что им дорого, и в первую очередь их собственные жизни.

Юлий зацепился ногой за неровную, выщербленную булыжную мостовую и споткнулся. Мышцы бедер и лодыжек пронзительно ныли. Каждый вдох так грубо раздирал легкие, что ему хотелось кричать. Юлий облизнул губы и почувствовал вкус соленого пота, смешанного с грязью и пылью. Сейчас он отдал бы все ради глотка воды — прохладной сладкой воды из родника, а не этой кислой мочи. Юлий бежал, не обращая внимания на боль в ногах. Его башмаки гулко стучали по брусчатке.